В твоих глазах все звёздочки вселенной, В улыбке яркой свет весенних дней. Ты солнышко на небе, в ежедневном, Волшебном одеянии лучей. Моя зима в тоске звенит ручьями, Ей не понять, откуда взялся май. И почему апрельскими штормами, Душа искрится счастьем через край. Танцует месяц вальс на небе звёздном, Целует страстно ветер паруса. Фрегат любви от снега и морозов Легко уходит дымкой в небеса. Волнами ласк фантазии качают, Хранит восторги чувства глубина. Сплетая души тёплыми ночами, В них круглый год главенствует весна!
Назови меня солнцем, Обними меня крепче, И скажи, что меня не отдашь никому! И сильнее забьётся От любви твоей сердце, Я всю нежность отдам лишь тебе одному!
из инета Весь мир собою обниму и громко крикну "Я ЖИВУ!!!"
Сообщение отредактировал Tatiana - Среда, 19.12.2012, 17:38
Любовь измеряется мерой прощения, привязанность — болью прощания, а ненависть — силой того отвращения, с которым ты помнишь свои обещания.
И тою же мерой, с припадками ревности, тебя обгрызают, как рыбы-пирании, друзья и заботы, источники нервности, и все-то ты знаешь заранее…
Кошмар возрастает в пропорции к сумме развеявшихся иллюзий. Ты это предвидел. Ты благоразумен, ты взгляд своевременно сузил.
Но время взрывается. Новый обычай родится как частное мнение. Права человека по сущности — птичьи, а суть естества — отклонение,
свобода — вот ужас. Проклятье всевышнее Адаму, а Еве напутствие… Не с той ли поры, как нагрузка излишняя, она измеряется мерой отсутствия?
И в липких объятиях сладкой беспечности напомнит назойливый насморк, что ценность мгновенья равна Бесконечности, деленной на жизнь и помноженной на смерть.
Итак — подытожили. Жизнь — возвращение забытого займа, сиречь — завещание. Любовь измеряется мерой прощения, привязанность — болью прощания…
Просматривала недавно альбом работ Веласкеса и посмотрев на Портрет Инфанты, вспомнила стихотворение Антокольского. Оно конечно немного тяжеловато, но такая сила!!! Павел Антокольский[19 июня 1896 - 9 октября 1978] Портрет инфанты Художник был горяч, приветлив, чист, умен. Он знал, что розовый застенчивый ребенок Давно уж сух и желт, как выжатый лимон; Что в пульсе этих вен — сны многих погребенных; Что не брабантские бесценны кружева, А верно, ни в каких Болоньях иль Сорбоннах Не сосчитать смертей, которыми жива Десятилетняя. Тлел перед ним осколок Издерганной семьи. Ублюдок божества. Тихоня. Лакомка. Страсть карликов бесполых И бич духовников. Он видел в ней итог Истории страны. Пред ним метался полог Безжизненной души. Был пуст ее чертог.
Дуэньи шли гурьбой, как овцы. И смотрелись В портрет, как в зеркало. Он услыхал поток Витиеватых фраз. Тонуло слово «прелесть» Под длинным титулом в двенадцать ступеней. У короля-отца отваливалась челюсть. Оскалив черный рот и став еще бледней, Он проскрипел: «Внизу накормят вас, Веласкец». И тот, откланявшись, пошел мечтать о ней.
Дни и года его летели в адской пляске. Всё было. Золото. Забвение. Запой Бессонного труда. Не подлежит огласке Душа художника. Она была собой. Ей мало юности. Но быстро постареть ей. Ей мало зоркости. И всё же стать слепой.
Потом прошли века. Один. Другой, И третий. И смотрит мимо глаз, как он ей приказал, Инфанта-девочка на пасмурном портрете. Пред ней пустынный Лувр. Седой музейный зал. Паркетный лоск. И тишь, как в дни Эскуриала. И ясно девочке по всем людским глазам, Что ничего с тех пор она не потеряла — Ни карликов, ни царств, ни кукол, ни святых; Что сделан целый мир из тех же матерьялов, От века данных ей. Мир отсветов златых, В зазубринах резьбы, в подобье звона где-то На бронзовых часах. И снова — звон затих.
И в тот же тяжкий шелк безжалостно одета, Безмозгла, как божок, бесспорна, как трава Во рвах кладбищенских, старей отца и деда,— Смеется девочка. Сильна тем, что мертва. 1928
добавляю еще один вариант, благодарю за стихи. Не читала.
Диего ВЕЛАСКЕС ПОРТРЕТ ИНФАНТЫ МАРГАРИТЫ АВСТРИЙСКОЙ 1659.
Портрет инфанты Маргариты. 1659. Портрет дочери испанского короля в девятилетнем возрасте. Лицом девочка походила на отца и мать. Это было фамильное сходство всех Габсбургов. Но вместе с тем в ней чувствовалось что-то своё, особенное.
Прекрасна инфанта, чью жизнь шаг за шагом запечатлевает Диего Веласкес в многочисленных полотнах. Для каждого автор выбирал определённый колорит, заставляя зрителя любоваться игрой тонов на платьях принцессы, её причёске или драгоценностях. Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет так отозвался о портретных образах художника: «Они никогда не смогут полностью закрепиться в реальном измерении и стать вполне явными, но всегда будут возникать из небытия, переходя от отсутствия к присутствию». Крошка инфанта – любимейшая дочь короля – была словно солнышко и для придворного живописца. В мастерской дона Диего девочка чувствовала себя свободно. Маргарита за доброту, за сказки о рыцарях и добрых феях платила ему глубокой привязанностью.
Смотри вперед!
Сообщение отредактировал Рулевая - Среда, 26.12.2012, 00:02
Мир состоит из музыки и нот, Вселенная наполнена басами, Созвездия все водят хоровод И я лечу- парю над облаками. Звучит в ушах прекрасная свирель И, слышу, льется Лунная соната, Чудесно жить под музыку , поверь И будет жизнь божественно богата! Духовно на ступень ты поднимись, Прими Любовь, она звучит повсюду! Ты слейся с музыкой, на век соединись, Она живет в сердцах людей, как чудо! Ты знай , ведь жизнь и есть сама Любовь! И песня с ней совсем неразделима. Пусть в жилах от нее вскипает кровь, За то, ты будешь жить, как я, любимой!
Что тебе подарить, Кроме верной любви? Может, эту весну, Может, песни свои, Может, звездную ночь Или тихий рассвет? Для меня ничего Невозможного нет.
Что тебе подарить, Человек мой дорогой? Как судьбу благодарить, Что свела меня с тобой?
Что тебе подарить? Может, тех журавлей, Что уносят на юг Песню русских полей, Может, синий туман, Может, яблони цвет? Для меня ничего Невозможного нет.
